Ностальгия повсюду быть дома

«Кесарю – кесарево, а Богу – Божье», - ответил Иисус, когда его спросили, надо ли платить налоги. Должны ли люди платить налоги, которые, по их мнению, несправедливы и тратятся не туда, куда надо? Но ведь плата налогов – это требование закона, а закону должно подчиняться независимо от субъективных переживаний. А если налоги не попадают государству, а разворовываются кучкой, узурпировавшей власть?

Я не очень понимаю смысл борьбы с воровством бюджетных денег в стране, где бюджетом бесконтрольно распоряжается кучка узурпаторов, незаконно удерживающая власть. Какая разница, строят ли они себе на эти деньги дворцы или пирамиды, если эти деньги уже по факту украдены, как только перемещаются из кармана налогоплательщика в бюджет. Тут вовсе не с коррупцией нужно бороться, а саму политическую систему менять, восстанавливать общественное представительство и контроль над властью.

Но как бороться, если на деньги налогоплательщиков их же и избивают? Тупик: чем больше протестуешь, тем больше денег у тебя же возьмут на подавление твоего протеста. Возникает правовое противоречие: не платить налоги – незаконно, а если платить – все равно они достаются не государству, а незаконным узурпаторам. С позиции правосознания наиболее логичным решением была бы забастовка налогоплательщиков. То есть, никто платить налоги не отказывается, однако задерживает их отчисление до появления возможности перечислить именно государству, а не тем посторонним людям, которые бесконтрольно распоряжаются бюджетом. Чем масштабнее забастовка, тем быстрее закончатся деньги на тех, кто избивает людей, соответственно быстрее возникнут условия, чтобы перечислить эти налоги государству.

Предсказать будущее бесполезно, но если рассуждать логически, то 2021 год должен стать началом нового периода истории России, которое в учебниках назовут «Смутным временем». За последние два десятилетия агрессивная и крайне некомпетентная диктатура сожгла все ресурсы для построения империи, и идейные, и психологические, и физические, которых при разумном использовании могло бы хватить на многие десятилетия. При этом оппозиция ведет борьбу внутри той же самой имперской парадигмы, а вопрос о том, как же преобразовать государство, даже не обсуждается. Однако ресурсов для обновленной империи уже не осталось, поэтому смута продлиться до тех пор, пока регионы политически не окрепнут и не добьются перехода к федерации. Продолжительность смутного времени зависит от воли самих людей: если нынешнее поколение не захочет решать свою историческую задачу, то решать ее придется следующему поклонению.

Советский Союз распался, а его инерция осталась – инерция постсовка, которую никак не могут сломать страны бывшего Союза. Эта инерция приводит либо к олигархической демократии, либо к диктатуре, но в любом случае гражданское общество так и не становится субъектом политики. О Прибалтике сейчас не говорю, она относится к странам Восточной Европы, оккупированных во время Второй мировой войны, а там другая социальная инерция.

Опыт стран бывшего Советского Союза показывает, что не существует никакой силы исторического прогресса, которая сама по себе тащит в светлое будущее. Также ложным оказалось деление народов по характеру на рабские, всегда поддерживающие диктатуру, и свободолюбивые, все время рвущиеся к демократии, европейским ценностям и процветанию. На самом деле есть только выбор поколения либо смириться с этой инерцией, либо переломить ее. Если поколение подчиняется социальной инерции, то этот выбор вновь возникает, но уже перед их детьми, когда те подрастают и входят в социальную жизнь. И никакой предрешенности здесь нет ни логикой развития истории, ни особенностями национального характера. Каждое поколение решает заново и отвечает само за себя, а не за своих предков.

Если я сейчас напишу: «Более семидесяти миллионов американцев проголосовали за человека, разрушающего систему, благодаря которой они живут», одни подумают, что я пишу про Трампа, другие – про Байдена. Если же напишу: «Миллионы украинцев голосовали за путь, который вел Украину к катастрофе», одни подумают, что я имею в виду Порошенко, а другие – Зеленского. Если же я прямым текстом, напишу, кого имею в виду, то меня просто промаркируют либо как единомышленника, либо как врага, но в диалог вступать не будут. В этом и заключается основная проблема современного времени. Старые ценностные ориентиры утратили силу в обществе, новые еще не найдены. Найти их можно только в диалоге, и никак иначе. Не в проповеди, не в пропаганде, и не в оскорблении тех, кто не согласен с тобой. А диалога нет, ибо каждый считает свою позицию абсолютно правильной. Потому не вижу смысла высказывать свое мнение.

В отношении националистов я следую принципу: относись к националисту так, как он относится к другим нациям. В соответствии с этим к Навальному я отношусь так, как он относится к украинцам, грузинам и жителям Средней Азии. Не лучше и не хуже. Это отношение я не распространяю на сторонников Навального, ибо каждый – самостоятельная личность, и отвечает за себя сам.

Это отношение не влияет на понимание необходимости широкой коалиции против чекистского режима, которая требует сотрудничества и с Навальным, и его сторонниками, и со всеми другими оппозиционными силами. Однако после демонтажа чекистского режима поддерживать на пост главы государства нужно не харизматичного лидера оппозиции, а того, кто согласится передать ключевые президентские полномочия федеративному органу – и это явно не Навальный.

Ибо сохранение унитарного устройства управления, будь то с президентом или с парламентом во главе, в российских условиях неизбежно приведет к диктатуре. Единственный способ этого избежать – передать ключевые рычаги власти, а именно, контроль за силовыми ведомствами и за централизованным распределением ресурсов, федеративному органу, в состав которого вошли бы представители региональной власти. Если это не будет сделано, то России придется повторить путь Беларуси. Ибо при сохранении унитарной структуры власти в России новый Саакашвили невозможен, а вот новый Лукашенко неизбежен.

Постсовок – это период, когда тоталитарная коммунистическая система рухнула, а гражданское общество еще не окрепло, чтобы создать политическую коалицию и привести к власти своих представителей.

Постсовковые автократы считают страну и людей своей собственностью, опираются на насилие и примитивную массовую пропаганду.

Постсовковые демократы не верят, что гражданское общество может победить, хотят сменить плохого правителя на хорошего, но что делать дальше – не знают, а потому просто сбиваются в фан-клубы «лидера оппозиции», «патриотичного» олигарха или просто раскрученной медийной фигуры.

Постсовковый народ никого не выдвигает, а только выбирает меньшее зло из тех, кого ему предлагают, и каждый раз наламывается на этом.

Чтобы выйти из постсовка, нужно преодолеть его в своем сознании, понять, что не отдельные лидеры, а само гражданское общество должно определять судьбу страны, и для этого требуется всего-то три шага.

Первый шаг – начать общегражданскую дискуссию по всем социально значимым вопросам без ненависти и оскорблений.

Второй шаг – прояснив в общегражданской дискуссии свои позиции, создать широкую гражданскую коалицию, включая неполитические гражданские институты и объединения.

Третий шаг – приложить силы, чтобы представители гражданской коалиции контролировали власть и побеждали на выборах всех уровней.

Будни Минска: две девушки по душевной доброте хотели угостить мороженым милиционеров, за что провели трое суток в СИЗО, одной из них присудили большой штраф. Можно упрекать девушек в наивности – чего они вообще угощали тех, кто избивает людей, а можно посмотреть в более широком контексте. В Беларуси произошла смена поколений. Старшее поколение, поддерживавшее насилие, которое творил Лукашенко, уходит, а новое поколение живет в своем мире и даже не представляет, что вообще бывают такие архаичные и агрессивные режимы, какой установился в Беларуси с приходом Лукашенки. Причина происходящей в Беларуси революции в том, что той Беларуси, которой Лукашенко управлял 26 лет, больше не существует. Нынешняя Беларусь – это другая страна с другим народом, не та, что была в 1994 году. Но парадокс и трагедия белорусской революции в том, что каждая сторона противостояния совершенно не понимает, что представляет собой противостоящая ей сторона. И происшествие с двумя девушками тут очень показательно.

В России иная ситуация. Общественную жизнь определяет поколение «предателей» – тех, кто в 2000 году предал будущее своих детей, поддержав Путина. Травма предательства не позволяет им осознать свою свободу. Их дети – новое поколение – подросли и ушли во внутреннюю иммиграцию, не интересуясь общественной жизнью. Однако революция все равно надвигается в России, но не по той причине, как в Беларуси, а в силу неразрешимых противоречий внутри самого режима. Однако когда-нибудь новое поколение вернется из внутренней иммиграции. Это означает, что Россию в будущем ожидает даже не одна, а две революции.

В России рано или поздно сложится революционная ситуация и тогда возникнет искушение протолкнуть на пост президента какого-нибудь политика – лидера оппозиции. Но кто бы ни победил, система интегрирует его, и мы снова вернемся к исходной ситуации, потеряв 15-20 лет. Поэтому поддерживать нужно только техническую фигуру, выдвинутую широкой гражданской коалицией за конституционную реформу, и после принятия новой Конституции эта фигура должна будет уйти с поста президента.

Цель конституционной реформы – демонтаж имперской системы управления. К сожалению, устройство России таково, что любой централизованный орган власти вынужден перераспределять ресурсы между регионами, а значит централизовано распределять доход страны, подавляя недовольство. Именно в этом и состоит имперская система управления. Даже если президентом станет оппозиционный политик, то это не изменит саму имперскую систему управления. Точно также принципиально ничего не изменится при переходе от президентской к парламентской республике. Все российские партии, включая оппозиционные, строятся по имперскому типу: в регионах создаются группы поддержки московского политика, который и решает, кто будет главный на местах. Поэтому при победе любой партии победившая группа в парламенте установит такую же монополию, какую мы имеем сейчас при президентской монополии. Не поможет и разделение власти между президентом или парламентом, так как рано или поздно одна сторона подомнет другую.

Единственный выход – передача ключевых функций такому федеративному органу, который состоял бы из региональных руководителей. Поскольку у каждого такого руководителя свои интересы, отличные как от интересов центральной власти, так и интересов других регионов, то ему как-то придется договариваться со своими коллегами внутри такого федеративного органа. Это и приведет к созданию сдержек и противовесов, исключающих монополию власти.

Связи с этим перед конституционной реформой стоят следующие задачи.

1. Восстановление свободных выборов губернаторов.

2. Восстановление Совета Федерации в составе губернаторов и руководителей региональных парламентов.

3. Закрепление за Советом Федерации полномочий назначать и снимать руководителей всех силовых ведомств, определять порядок налогов и распределение бюджета страны.

4. Отмена голосования по партийным спискам на общефедеральном уровне (вопрос о партийных списках на местном уровне должны решать сами регионы).

Решение этих задач возможно лишь при создании коалиции между гражданским движением в регионах и местными элитами, недовольными централизацией власти в Москве. А поскольку довольных такой централизацией в регионах нет, то такая коалиция вполне реальна, и, более того, у нее будет действенный инструмент достижения своих целей – налоговая забастовка – неуплата податей, на которые нанимают опричников.

Хоть коммунисты и были интернационалистами, но именно они проложили путь к постсоветскому этнонационализму. Гражданская нация несовместима с властью коммунистов, и, чтобы исключить само это понятие, в Советском Союзе стали отождествлять нацию с этносом. Однако нация рождается вовсе не из этноса, а из чувства ответственности граждан за свою страну. Именно так началось формирование украинской гражданской нации в 2004 году, именно так сейчас формируются гражданские нации в Беларуси и в Хабаровске на Дальнем Востоке. Сложится ли в будущем единая российская гражданская нация или же на территории РФ будут формироваться разные нации – сибирская, дальневосточная и т.д. – пока неизвестно, так как это зависит от свободного самоопределения людей. Но так интересно наблюдать за этим процессом!