Ностальгия повсюду быть дома

Написав притчу о льве я задался вопросом, а чем собственно отличается понятие самости от субъекта? Попытался идти от определения самости – получается чересчур сложное изложение. Попробую идти от анализа феноменального потока жизни.
Новоевропейская установка: феноменальный поток существует по причастности субъекту, точнее в актах субъекта. Говорить о феноменах самих по себе – бессмысленно. Кроме того, субъект выступает не только условием существования переживаемого, но и принципом его определенности.
Я полагаю: феноменальный поток жизни самообнаруживаем сам по себе в каждом своем моменте. Он обладает внутренней инерционностью и может быть описан как поток интенций сознания. Единство потока жизни определяется не субъектом, а принципом сопричастности интенций друг другу. Каждая интенция обладает своей инерцией, но в ней же самообнаруживается усилие, преодолевающее эту инерцию. Это усилие – акт воли. В акте воли присутствует также и потенция воли – способность проявлять усилие, преодолевающее инерцию интенции либо выявляющее ее сопричастность другим интенциям сознания. Потенция присутствует как нечто содержательное, т.е. как такое, которое может быть соотнесено с результатом акта воли. Присутствие потенции может быть проявлено в большей или меньшей степени. Самоопределение воли – это как раз и есть процесс самообнаружения потенции воли. Содержание этого самоопределения и составляет самость.
В отличие от субъекта самость не является ни условием восприятия феноменального потока ни предзаданным принципом, его определяющим. Самость – это форма самообнаружения способности воли участвовать в становлении феноменального потока жизни. Поскольку самость способна в большей или меньшей степени самообнаруживаться, то это позволяет нам говорить о ступенях духовного роста. Чем выше эта ступень, тем больше возможности перестраивать свой жизненный мир, и тем больше надежда не погибнуть при переходе в запредельное, когда происходит разрушение собственного мира.