Момент «теперь» как состояние сознания

Настоящее отличается от прошлого тем, что в настоящем моменте раскрывается действие свободной воли. Если представить себе физический мир, в котором нет никого, кто обладал бы свободной волей, то в таком мире настоящее и прошлое неразличимы. Впрочем, с позиции физики и так нет разницы в прошлом или в настоящем описываемый процесс.

Настоящий момент «теперь» – это состояние сознания как бытия, в котором раскрывается действие свободной воли. Воля взаимодействует с другой волей, и это взаимодействие становится событием в настоящем моменте «теперь». Из таких событий складывается новая темпоральность, которая отличается от темпоральности в физической картине мира.

Каждое индивидуальное сознание, в котором раскрывается свободная воля, обладает собственным имманентным моментом «теперь». В общей для всех событийной темпоральности жизни этот момент согласуется с другими моментами «теперь» в процессе волевого взаимодействия с другими индивидуальными сознаниями.

Темпоральность нашей человеческой истории – это согласование разных настоящих моментов «теперь», каждый из которых является состоянием сознания конкретного свободно действующего человека. Однако такое согласование может быть разным, а значит, возможны различные темпоральности с разными событийными рядами.

А если так, тогда можно, во-первых, обосновать различие между исторической и эсхатологической темпоральностью и тем самым преодолеть трудности в христианской эсхатологии, во-вторых, согласовать христианское понимание вечности, которая включает многомерную темпоральность, и восточное представление о сансаре, основанное на памяти прошлых жизней.

Вечность, историческая и эсхатологическая темпоральность

Настоящий момент «теперь» – это состояние индивидуального сознания, которое характеризуется действием воли. Нет объективного и универсального момента «теперь» для всех, есть согласование различных моментов «теперь» в общих для всех событиях взаимодействия. Последовательность событий слагается в темпоральность. Историческая темпоральность складывается в процессе согласования действий различных людей, которые пока находятся в состоянии самоопределения по отношению к Богу, миру, другим людям и к себе. Их нерешительность и колебания в процессе самоопределения превращают историю в процесс повторения одних и тех же ошибок, которые ничему не учат. Такое состояние неопределенности самоопределения может продолжаться сколь угодно долго, соответственно вопреки всем ожиданиям конца света человеческая история также может продолжаться неограниченно долго.

Воля человека ограничена, поэтому способность к взаимодействию с другими людьми тоже ограничена. Это означает, что момент «теперь» индивидуального сознания может быть согласован далеко не со всеми моментами «теперь» других индивидуальных сознаний. Следовательно, должна выстраиваться последовательность разных согласований в событиях взаимодействия, которая и есть течение времени.

В отличие от человеческой воли воля Бога всемогуща. Бог может действовать везде. Это означает, что с действующей в моменте «теперь» волей Бога могут быть согласованы любые моменты «теперь» любого индивидуального сознания. Для Бога ничего нет в прошлом и всё непосредственно открыто в настоящем. Если для человека между событиями всегда есть дистанция ожидания, то для Бога нет дистанции ожидания, а все события даны непосредственно в настоящем моменте «теперь». Такая всеобъемлющая согласованность не уходящего в прошлое момента «теперь» со всеми другими моментами «теперь» любых индивидуальных сознаний есть вечность.

Действие человека ограничено историческим временем, а действие Бога – не ограничено. Следовательно, взаимодействие Бога и человека формирует новую темпоральность. Действие Бога в исторических событиях еврейского народа породило Священную Историю, которая не укладывается в историческое измерение, а потому пересекается с историческим временем только в ключевых событиях. Продолжающееся действие Бога в исторических событиях формирует особую эсхатологическую темпоральность, которая отличается от исторической темпоральности, хотя и пересекается с ней в отдельных исторических событиях.

Эсхатологическая темпоральность и Второе Пришествие

Верования иудеев казались абсурдными древним римлянам: как всемогущий Бог, Творец всего мироздания, может сделать центром всей истории судьбу какого-то дикого племени одной из римских провинций? В историческом времени такого быть не могло, однако ветхозаветная история протекала не в историческом, а эсхатологическом времени. Эсхатологические события несут внеисторический смысл и лишь отчасти согласуются с историческими событиями.

Искупление и воскресение Иисуса Христа воплощено исторически, однако это событие несёт такой эсхатологический смысл, который несоизмерим со значимостью любого иного исторического события, и в силу этого с исторической позиции абсурден. В истории постоянно кого-то невинно обвиняли, и убивали… Почему лишь одно историческое событие из множества ему подобных становится центральным и позволяет говорить о смысле и конце истории? Но если это историческое событие согласовано в вечности с действием воли Бога, то обретает новый смысл, но не в исторической темпоральности, а эсхатологической.

В апостольские времена христиане ожидали скорейшего наступления конца света и Второго Пришествия. Века проходят, а горизонт конца истории всё удаляется. Однако напрасные ожидания в историческом времени могут оказаться оправданными в эсхатологическом времени. В историческом измерении внутреннее время человека согласуется с внутренним временем других людей иначе, чем оно согласуется в эсхатологическом измерении с событиями, в которых открывается действие Бога. Это означает, для апостолов Второе Пришествие действительно настало в эсхатологическом времени, несмотря на то, что в историческом времени люди так и не дождались его.

Отождествление исторического и эсхатологического времени создает противоречие между свободной волей человека и провидением Бога. Ведь тогда получается, что человек, несмотря на то, что обладает свободой воли, не сможет поступить в будущем отлично от того, как это будущее событие видит Бог с позиции вечности. Тогда непонятно, чем свобода воли отличается от иллюзии свободы воли.

Однако события жизни человека по-разному протекают в эсхатологическом и историческом измерении. Поэтому историческая жизнь человека не предопределена даже тогда, когда Бог видит его окончательную судьбу, ибо эта судьба раскрывается в иной темпоральности. Более того, способы согласования действия человека в настоящем моменте «теперь» с неограниченной временем волей Бога не могут быть ограничены одним вариантом, как это происходит в историческом времени. Это означает, что с позиции вечности возможна реализация таких решений и поступков человека, которая не реализовалась в историческом времени. Вечность включает в себя все моменты времени, и не только одномерного линейного исторического времени, но многомерного времени, в котором реализуются альтернативные события.

Это превращает бинарную оппозицию окончательного спасения/гибели человека в антиномию.

Историческая темпоральность как отсрочка Второго Пришествия

В соответствии с христианским откровением причина смерти в первородном грехе, который Иисус искупил своей смертью. Ключевым для понимания различия исторического и эсхатологического времени является вопрос: если причина смерти была устранена, почему вместе с Иисусом не совоскресли остальные люди и наступление Царства Божьего оказалось отложенным?

С позиции вечности Бог взаимодействует с человеком во всех моментах человеческой жизни, поэтому в вечности нет дистанции ожидания между искуплением Иисуса Христа и спасением человека. Однако с позиции человека в силу ограниченности его воли такая дистанция есть. Если бы человек получил спасение свыше до своего внутреннего свободного самоопределения, это стало бы для него наказанием. Несовершенство состояния человека после грехопадения ограничивает не только возможности полноценной жизни, но и устанавливает пределы страстям и дурным наклонностям. С обретением совершенства в спасении снимаются и эти ограничения. Если человек получит спасение, но при этом не самоопределится и не установит внутренние приоритеты в своих стремлениях, то любая из его наклонностей может возобладать над остальными и замкнуть его в собственном индивидуальном аду. Поэтому человек призван самоопределиться к спасению до того, как реально обретёт его. Для этого человеку дается целая жизнь, которая протекает в историческом измерении.

Однако Бог видит человека с позиции вечности и видит окончательное решение, которое принимает человек в эсхатологическом измерении времени. Поскольку историческое и эсхатологическое время не совпадают, жизнь человека не предопределена в историческом измерении, хотя для Бога все моменты времени жизни человека открыты в настоящем. Бог может согласовать их со своим действием различно, допуская любые альтернативные возможности выбора человека в историческом времени. Поэтому в вечности жизнь человека также раскрывается не в какой-то одной последовательности, но и в иных альтернативных своих возможностях. Это означает, что в вечности могут совмещаться разные альтернативы окончательной судьбы человека.

Эсхатологическое время определяется взаимодействием человека и Бога. Историческое время, которое отведено человеку для самоопределения, постоянно растягивается его нерешительностью и блужданием в противоречивых стремлениях и разочарованиях в них. Состояние нерешительности проецируется на исторические события, которые являются результатом взаимодействия с такими же не самоопределившимися нерешительными людьми. В силу этого история превращается в бесконечное повторение одних и тех же ошибок и попыток их преодолеть. Своей нерешительностью и блужданием в собственных противоречиях люди могут бесконечно продлевать историю, а значит, ожидаемый конец света и Второе Пришествие может никогда не наступить в историческом времени. Это событие другого времени – эсхатологического.

В отдельные исторические моменты мы чувствуем эсхатологическое временя, а в другие совсем не чувствуем, ибо эсхатологический конец истории приближается циклично: то мы совсем близко к нему, то вновь отдаляемся. Но ближе всего к нему были первые христиане, ожидавшие наступления конца света в самое ближайшее время.