![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nikolai_karpitskyВерования иудеев казались абсурдными древним римлянам: как всемогущий Бог, Творец всего мироздания, может сделать центром всей истории судьбу какого-то дикого племени одной из римских провинций? В историческом времени такого быть не могло, однако ветхозаветная история протекала не в историческом, а эсхатологическом времени. Эсхатологические события несут внеисторический смысл и лишь отчасти согласуются с историческими событиями.
Искупление и воскресение Иисуса Христа воплощено исторически, однако это событие несёт такой эсхатологический смысл, который несоизмерим со значимостью любого иного исторического события, и в силу этого с исторической позиции абсурден. В истории постоянно кого-то невинно обвиняли, и убивали… Почему лишь одно историческое событие из множества ему подобных становится центральным и позволяет говорить о смысле и конце истории? Но если это историческое событие согласовано в вечности с действием воли Бога, то обретает новый смысл, но не в исторической темпоральности, а эсхатологической.
В апостольские времена христиане ожидали скорейшего наступления конца света и Второго Пришествия. Века проходят, а горизонт конца истории всё удаляется. Однако напрасные ожидания в историческом времени могут оказаться оправданными в эсхатологическом времени. В историческом измерении внутреннее время человека согласуется с внутренним временем других людей иначе, чем оно согласуется в эсхатологическом измерении с событиями, в которых открывается действие Бога. Это означает, для апостолов Второе Пришествие действительно настало в эсхатологическом времени, несмотря на то, что в историческом времени люди так и не дождались его.
Отождествление исторического и эсхатологического времени создает противоречие между свободной волей человека и провидением Бога. Ведь тогда получается, что человек, несмотря на то, что обладает свободой воли, не сможет поступить в будущем отлично от того, как это будущее событие видит Бог с позиции вечности. Тогда непонятно, чем свобода воли отличается от иллюзии свободы воли.
Однако события жизни человека по-разному протекают в эсхатологическом и историческом измерении. Поэтому историческая жизнь человека не предопределена даже тогда, когда Бог видит его окончательную судьбу, ибо эта судьба раскрывается в иной темпоральности. Более того, способы согласования действия человека в настоящем моменте «теперь» с неограниченной временем волей Бога не могут быть ограничены одним вариантом, как это происходит в историческом времени. Это означает, что с позиции вечности возможна реализация таких решений и поступков человека, которая не реализовалась в историческом времени. Вечность включает в себя все моменты времени, и не только одномерного линейного исторического времени, но многомерного времени, в котором реализуются альтернативные события.
Это превращает бинарную оппозицию окончательного спасения/гибели человека в антиномию.
Искупление и воскресение Иисуса Христа воплощено исторически, однако это событие несёт такой эсхатологический смысл, который несоизмерим со значимостью любого иного исторического события, и в силу этого с исторической позиции абсурден. В истории постоянно кого-то невинно обвиняли, и убивали… Почему лишь одно историческое событие из множества ему подобных становится центральным и позволяет говорить о смысле и конце истории? Но если это историческое событие согласовано в вечности с действием воли Бога, то обретает новый смысл, но не в исторической темпоральности, а эсхатологической.
В апостольские времена христиане ожидали скорейшего наступления конца света и Второго Пришествия. Века проходят, а горизонт конца истории всё удаляется. Однако напрасные ожидания в историческом времени могут оказаться оправданными в эсхатологическом времени. В историческом измерении внутреннее время человека согласуется с внутренним временем других людей иначе, чем оно согласуется в эсхатологическом измерении с событиями, в которых открывается действие Бога. Это означает, для апостолов Второе Пришествие действительно настало в эсхатологическом времени, несмотря на то, что в историческом времени люди так и не дождались его.
Отождествление исторического и эсхатологического времени создает противоречие между свободной волей человека и провидением Бога. Ведь тогда получается, что человек, несмотря на то, что обладает свободой воли, не сможет поступить в будущем отлично от того, как это будущее событие видит Бог с позиции вечности. Тогда непонятно, чем свобода воли отличается от иллюзии свободы воли.
Однако события жизни человека по-разному протекают в эсхатологическом и историческом измерении. Поэтому историческая жизнь человека не предопределена даже тогда, когда Бог видит его окончательную судьбу, ибо эта судьба раскрывается в иной темпоральности. Более того, способы согласования действия человека в настоящем моменте «теперь» с неограниченной временем волей Бога не могут быть ограничены одним вариантом, как это происходит в историческом времени. Это означает, что с позиции вечности возможна реализация таких решений и поступков человека, которая не реализовалась в историческом времени. Вечность включает в себя все моменты времени, и не только одномерного линейного исторического времени, но многомерного времени, в котором реализуются альтернативные события.
Это превращает бинарную оппозицию окончательного спасения/гибели человека в антиномию.
