О двух предрассудках в понимании истории
Mar. 30th, 2006 04:22 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nikolai_karpitskyЛюдям хочется жить в осмысленном мире, причем в таком, чтобы эта осмысленность внушала оптимизм. Этим желанием определяются два предрассудка понимания истории:
1. История с необходимостью развивается к лучшему.
2. Иногда кто-то препятствует развиваться к лучшему, и это несправедливо.
С учетом этих предрассудков ведутся все идеологические баталии. Цель идеологического спора даже не в том, чтобы переубедить противника, а в том, чтобы лишить его оптимизма. Типичные аргументы: «Ваше дело исторически обречено!» - «Нет, вы сейчас можете отнять у нас несколько лет, но ход истории вам не изменить!» В конченом счете последний аргумент остается за удачливостью сторонников той или иной идеологии. Видя обреченность своей борьбы, их противники впадают в апокалиптические настроения.
В этой парадигме оптимистичности/апокалиптичности идеологические споры бессмысленны: в любом случае диктатор, который сидит на нефтяной трубе или который смог обаять люмпенов, окажется более прав.
Оба эти предрассудка ошибочны (кончено, подобные утверждения неверифицируемы, поэтому я ошибочностью здесь называю такие произвольные утверждения, которые мешают понимать происходящее).
1. Наивно полагать, что история своим естественным ходом сама собой приведет нас к лучшему. Это то же самое, что считать, будто в силу естественной необходимости сам собой будет наводиться порядок в доме.
Течение истории определяют поступки людей. Чаще всего люди поступают так, чтобы лучше адаптироваться к обществу. Инерционность подобных поступков определяет инерционность общества, которое постепенно деградирует, растрачивая свой первоначальный импульс. Адаптация иногда переходит в прямое отождествление с нацией, классом, государством и т.д., порождая антилиберальную идеологию, за которой прячутся комплексы неполноценности и страх оказаться не таким как все. Этот страх рождает ксенофобию и питает режимы Ирана, России, Туркмении, Беларуси и т.д. Подобные режимы рушатся вовсе не в силу исторической неизбежности, а потому, что люди избавляются от страха. Но если страх властвует над ними, такие режимы будут снова и снова возрождаться.
История прокладывает новые пути в столкновении свободы и страха, и движение к лучшему осуществляется не в силу исторической необходимости, а в силу исторического творчества свободно поступающих людей.
2. Неверно также, что всякое препятствие движения к лучшему - несправедливо.
История приносит неотвратимое возмездие за ошибки, и в этом - неотвратимость исторической справедливости. Но история слепа, и возмездие ее распределяется среди людей случайным образом: кто-то гибнет, а кто-то может и уйти от ответственности. В этом проявляется трагичность истории. Например, было бы величайшей исторической несправедливостью, если бы Россия переживала сейчас процветание после того, как все ее население оказалось виновным в бесчеловечной войне на Кавказе. Трагичность ситуации состоит в том, что прямые виновники военных преступлений смогут уйти от ответственности, а страдать будут в первую очередь простые люди. Однако без осознания этой ответственности невозможно свободно поступать, и, следовательно, невозможно свободное историческое творчество, отрывающее лучшее будущее. В силу возобладавшей на данный момент исторической инерции Россия в скором будущем должна исчезнуть. Чтобы этого не допустить, нужны осознанный выбор свободы, предполагающий победу над страхом, и решимость платить по историческим счетам, предполагающая чувство исторической ответственности.
1. История с необходимостью развивается к лучшему.
2. Иногда кто-то препятствует развиваться к лучшему, и это несправедливо.
С учетом этих предрассудков ведутся все идеологические баталии. Цель идеологического спора даже не в том, чтобы переубедить противника, а в том, чтобы лишить его оптимизма. Типичные аргументы: «Ваше дело исторически обречено!» - «Нет, вы сейчас можете отнять у нас несколько лет, но ход истории вам не изменить!» В конченом счете последний аргумент остается за удачливостью сторонников той или иной идеологии. Видя обреченность своей борьбы, их противники впадают в апокалиптические настроения.
В этой парадигме оптимистичности/апокалиптичности идеологические споры бессмысленны: в любом случае диктатор, который сидит на нефтяной трубе или который смог обаять люмпенов, окажется более прав.
Оба эти предрассудка ошибочны (кончено, подобные утверждения неверифицируемы, поэтому я ошибочностью здесь называю такие произвольные утверждения, которые мешают понимать происходящее).
1. Наивно полагать, что история своим естественным ходом сама собой приведет нас к лучшему. Это то же самое, что считать, будто в силу естественной необходимости сам собой будет наводиться порядок в доме.
Течение истории определяют поступки людей. Чаще всего люди поступают так, чтобы лучше адаптироваться к обществу. Инерционность подобных поступков определяет инерционность общества, которое постепенно деградирует, растрачивая свой первоначальный импульс. Адаптация иногда переходит в прямое отождествление с нацией, классом, государством и т.д., порождая антилиберальную идеологию, за которой прячутся комплексы неполноценности и страх оказаться не таким как все. Этот страх рождает ксенофобию и питает режимы Ирана, России, Туркмении, Беларуси и т.д. Подобные режимы рушатся вовсе не в силу исторической неизбежности, а потому, что люди избавляются от страха. Но если страх властвует над ними, такие режимы будут снова и снова возрождаться.
История прокладывает новые пути в столкновении свободы и страха, и движение к лучшему осуществляется не в силу исторической необходимости, а в силу исторического творчества свободно поступающих людей.
2. Неверно также, что всякое препятствие движения к лучшему - несправедливо.
История приносит неотвратимое возмездие за ошибки, и в этом - неотвратимость исторической справедливости. Но история слепа, и возмездие ее распределяется среди людей случайным образом: кто-то гибнет, а кто-то может и уйти от ответственности. В этом проявляется трагичность истории. Например, было бы величайшей исторической несправедливостью, если бы Россия переживала сейчас процветание после того, как все ее население оказалось виновным в бесчеловечной войне на Кавказе. Трагичность ситуации состоит в том, что прямые виновники военных преступлений смогут уйти от ответственности, а страдать будут в первую очередь простые люди. Однако без осознания этой ответственности невозможно свободно поступать, и, следовательно, невозможно свободное историческое творчество, отрывающее лучшее будущее. В силу возобладавшей на данный момент исторической инерции Россия в скором будущем должна исчезнуть. Чтобы этого не допустить, нужны осознанный выбор свободы, предполагающий победу над страхом, и решимость платить по историческим счетам, предполагающая чувство исторической ответственности.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2006-03-31 03:28 pm (UTC)no subject
Date: 2006-03-31 04:55 pm (UTC)no subject
Date: 2006-04-01 10:19 am (UTC)Нужно же как-то объяснить вполне очевидный факт отбора среди общественных инициатив успешных.