Восприятие кавайных поп-идолов в Японии
Jan. 27th, 2012 01:28 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
nikolai_karpitskyБлагодаря своей студентке Ани Долотовой я познакомился с японской поп-культурой. Она даже курсовую о кавайных поп-идолах сделала. Основные выводы из нашей совместной работы привожу ниже.
Показал студентам как-то на перемене один японский клип, который она мне принесла. На Западе такое снять просто бы фантазии не хватило. Впервые увидел, чтобы все, застыв, в буквальном смысле смотрели с раскрытыми ртами. Хотя… все же не все – один выбежал от смущения. Очевидно потому, что клип был с участием не совсем девушек, скорее – наоборот. Но про это у меня еще не хватило духу написать, хотя стоило бы.
* * *
Поп-культура в Японии разнообразна, в ней особо выделяются проекты с участием девушек старшего школьного возраста или тех, кто, взрослея, умудряется не терять детского очарования. Именно эти девушки становятся «айдору», т.е. идолами. Девушка, ставшая айдору, выражает чистое позитивное начало жизни, неомраченное никакими проблемами, переживаниями или внутренними исканиями. Жизнерадостность айдору настолько чиста, что кажется нереализуемой, и чтобы ее не омрачить, девушка вообще не должна иметь личной жизни. Всем своим обликом и настроением девушка воплощает то, что обозначается японским словом «каваи» – милое, прелестное, вызывающее умиление.
Всем своим видом айдору выражает свою непричастность к омраченной проблемами и заботами повседневной жизни, которую пытается в своих фантазиях преобразовать поклонник западных поп-звезд. Именно поэтому облик кавайных девушек лишь подчеркивает безысходность повседневности и вызывает у него тоску. Ведь признать не реализуемость своих фантазий равносильно согласию умереть. Однако японский поклонник будет реагировать прямо противоположным образом, и это связано с особым отношением к смерти, культивируемым в Японии.
В японской культуре смерть предстает бессмысленной и ничем не оправданной, каковой она, собственно, и является. Японское отношение к смерти предполагает отказ от надежды на реализацию устремлений в эмпирической жизни, что открывает возможность исследовать ту сферу внутренней жизни человека, которая оказывается нереализуемой в эмпирической действительности. Поскольку внутренняя сфера жизни нереализуема в повседневности, то нет и ожиданий ее реализации.
Самое тяжелое для европейца, это осознание бессмысленности постоянных усилий, которые ни к чему не ведут, однако японцы давно научились преодолевать трудности вопреки ощущению бессмысленности. Секрет этой способности в особой культурной установке, а именно, в способности японца отказаться от реализации своих фантазий в реальном мире путем переориентации на внутреннюю глубину реальности, которую Г.М. Тарнапольская определяет как «присутствие ожидаемых, но еще не проявленных смыслов. Эти смыслы не упорядочивают саму эмпирическую жизнь (иначе они были бы проявлены), но соотносятся со скрытой от эмпирического восприятия внутренней жизнью человека». Эта переориентация позволяет японцам не привязывать свои фантазии к эмпирической действительности и относиться к ним эстетически.
Наряду с этим внешним пассивно-созерцательным отношением к поп-идолу можно выделить еще и внутреннее измерение его восприятия. Хотя внутренняя сфера жизни и не находит своей реализации в эмпирической действительности, тем не менее она динамична, предполагает внутренние проблемы, испытания и даже трагедии. Ее предельная напряженность может оказаться еще невыносимей, чем внешняя повседневная жизнь, что побуждает человека развернуться и двигаться не к ее страшной кульминации, а к ее началу, представляющему собой чистую позитивную возможность жизни без всяких проблем. Олицетворением этой чистой возможности может быть только инфантильный образ, чем и объясняется факт того, что все айдору в основном юношеского возраста. Время необратимо лишь в эмпирической действительности, во внутренней жизни человека возможно все, и выражением возможности этого обращения времени становится незамутненный никакими проблемами кавайный идол. Таким образом, японец может смириться с повседневностью, потому что она расслаивается для него на внешнюю эмпирическую действительность и скрытую внутреннюю жизнь.
В соответствии с данной культурной установкой раскрывается и отношение японцев к поп-идолам, которое можно рассмотреть в двух измерениях – внешнем и внутреннем. Японское восприятие смерти не позволяет привязывать фантазии к собственной повседневной жизни, побуждая относиться к этой жизни созерцательно. Отсюда специфически японское эстетическое отношение к действительности, не предполагающее деятельного участия – ведь все равно в эмпирической жизни ничего не изменить, проще считать себя там уже умершим, и тогда можно принимать все как есть и даже наслаждаться созерцанием. Данная созерцательно-эстетическая установка определяет внешнее восприятие поп-идола, никак не привязанного к повседневной жизни. Кавайная девушка слишком чиста, и в силу отсутствия у нее личной жизни невозможно найти зацепок, заземляющих ее образ на эмпирическую действительность. Нужно полностью отказаться от каких-либо надежд в собственной жизни, чтобы радоваться этому чистому и недостижимому идеалу, которому нет места в обычном мире. Но если человек привязан к этому миру, то созерцание айдору будет для него невыносимо, ибо лишь подчеркнет безысходность и бессмысленность повседневной жизни.
Показал студентам как-то на перемене один японский клип, который она мне принесла. На Западе такое снять просто бы фантазии не хватило. Впервые увидел, чтобы все, застыв, в буквальном смысле смотрели с раскрытыми ртами. Хотя… все же не все – один выбежал от смущения. Очевидно потому, что клип был с участием не совсем девушек, скорее – наоборот. Но про это у меня еще не хватило духу написать, хотя стоило бы.
Поп-культура в Японии разнообразна, в ней особо выделяются проекты с участием девушек старшего школьного возраста или тех, кто, взрослея, умудряется не терять детского очарования. Именно эти девушки становятся «айдору», т.е. идолами. Девушка, ставшая айдору, выражает чистое позитивное начало жизни, неомраченное никакими проблемами, переживаниями или внутренними исканиями. Жизнерадостность айдору настолько чиста, что кажется нереализуемой, и чтобы ее не омрачить, девушка вообще не должна иметь личной жизни. Всем своим обликом и настроением девушка воплощает то, что обозначается японским словом «каваи» – милое, прелестное, вызывающее умиление.
Всем своим видом айдору выражает свою непричастность к омраченной проблемами и заботами повседневной жизни, которую пытается в своих фантазиях преобразовать поклонник западных поп-звезд. Именно поэтому облик кавайных девушек лишь подчеркивает безысходность повседневности и вызывает у него тоску. Ведь признать не реализуемость своих фантазий равносильно согласию умереть. Однако японский поклонник будет реагировать прямо противоположным образом, и это связано с особым отношением к смерти, культивируемым в Японии.
В японской культуре смерть предстает бессмысленной и ничем не оправданной, каковой она, собственно, и является. Японское отношение к смерти предполагает отказ от надежды на реализацию устремлений в эмпирической жизни, что открывает возможность исследовать ту сферу внутренней жизни человека, которая оказывается нереализуемой в эмпирической действительности. Поскольку внутренняя сфера жизни нереализуема в повседневности, то нет и ожиданий ее реализации.
Самое тяжелое для европейца, это осознание бессмысленности постоянных усилий, которые ни к чему не ведут, однако японцы давно научились преодолевать трудности вопреки ощущению бессмысленности. Секрет этой способности в особой культурной установке, а именно, в способности японца отказаться от реализации своих фантазий в реальном мире путем переориентации на внутреннюю глубину реальности, которую Г.М. Тарнапольская определяет как «присутствие ожидаемых, но еще не проявленных смыслов. Эти смыслы не упорядочивают саму эмпирическую жизнь (иначе они были бы проявлены), но соотносятся со скрытой от эмпирического восприятия внутренней жизнью человека». Эта переориентация позволяет японцам не привязывать свои фантазии к эмпирической действительности и относиться к ним эстетически.
Наряду с этим внешним пассивно-созерцательным отношением к поп-идолу можно выделить еще и внутреннее измерение его восприятия. Хотя внутренняя сфера жизни и не находит своей реализации в эмпирической действительности, тем не менее она динамична, предполагает внутренние проблемы, испытания и даже трагедии. Ее предельная напряженность может оказаться еще невыносимей, чем внешняя повседневная жизнь, что побуждает человека развернуться и двигаться не к ее страшной кульминации, а к ее началу, представляющему собой чистую позитивную возможность жизни без всяких проблем. Олицетворением этой чистой возможности может быть только инфантильный образ, чем и объясняется факт того, что все айдору в основном юношеского возраста. Время необратимо лишь в эмпирической действительности, во внутренней жизни человека возможно все, и выражением возможности этого обращения времени становится незамутненный никакими проблемами кавайный идол. Таким образом, японец может смириться с повседневностью, потому что она расслаивается для него на внешнюю эмпирическую действительность и скрытую внутреннюю жизнь.
В соответствии с данной культурной установкой раскрывается и отношение японцев к поп-идолам, которое можно рассмотреть в двух измерениях – внешнем и внутреннем. Японское восприятие смерти не позволяет привязывать фантазии к собственной повседневной жизни, побуждая относиться к этой жизни созерцательно. Отсюда специфически японское эстетическое отношение к действительности, не предполагающее деятельного участия – ведь все равно в эмпирической жизни ничего не изменить, проще считать себя там уже умершим, и тогда можно принимать все как есть и даже наслаждаться созерцанием. Данная созерцательно-эстетическая установка определяет внешнее восприятие поп-идола, никак не привязанного к повседневной жизни. Кавайная девушка слишком чиста, и в силу отсутствия у нее личной жизни невозможно найти зацепок, заземляющих ее образ на эмпирическую действительность. Нужно полностью отказаться от каких-либо надежд в собственной жизни, чтобы радоваться этому чистому и недостижимому идеалу, которому нет места в обычном мире. Но если человек привязан к этому миру, то созерцание айдору будет для него невыносимо, ибо лишь подчеркнет безысходность и бессмысленность повседневной жизни.
