Значение книги в культуре

В прошлую пятницу на круглом столе конференции «Книжность этноконфессиональных культур….» обсуждали этноконфессиональное значение книги. Выступая там, я вспомнил, что у нас в Томске юбилей. Исполняется тридцать лет с показательного процесса против самиздата (1982 г.), на котором трех человек посадили (3-3,5 лет), одного определили в психбольницу, один получил условно за отказ в суде давать показания. Были массовые обыски, некоторые, перестраховываясь, сами уничтожали собственные книги. На какое-то время КГБ взяло под контроль ситуацию с самиздатом.

Постепенно самиздат вновь стал прорастать в нашем городе, и мне приходилось держать в руках первые экземпляры книг, впервые попавших в Томск. По мере их распространения люди начинали обсуждать новое понимание и новый опыт (эстетический, психосоматический, мистический, религиозный, этический, политический…), о чем раньше никогда не заговорили бы. Книга задавала новый язык, который позволял осознать и раскрыть в личностном общении новый опыт. Благодаря этому люди начинают по-новому узнавать друг друга и самих себя. С 1982 по 1989 распечатывались на пишущих машинках и в фотокопиях А. Платонов, О. Шпенглер, Д. Судзуки, К.Г. Юнг, М. Хайдеггер, Н. Бердяев, А. Камю… - практически всё, начиная со всевозможных литературных, философских, религиозных шедевров и заканчивая популярными изложениями психосоматических практик, квазинаучных теорий и новых мифологий.

Самое ценное было то, что эти книги читались людьми независимо от их специальности или научных интересов. Человек с техническим образованием или вообще без высшего образования мог читать всё, начиная с теологических произведений В. Лосского вплоть до «Тибетской книги мертвых». Язык этих книг становился общепринятым, а выражаемый на этом языке новый опыт – понятным. Это меняло людей и формировало новую свободную субкультуру внутри тоталитарно-идеологической системы. Люди читали, казалось бы, совсем далекие от политики книги, но именно это делало их принципиально несовместимыми с «хомо советикус».

В конце 80-х стали снимать запреты на издание книг, а затем государственная цензура и вовсе была отменена. Как только книга стала общедоступной, она перестала быть основой субкультуры, объединенной новым опытом, соотносимым с языком этой книги. Если раньше чтение книги было необходимым для понимания людей своего круга общения, то теперь это уже не обязательно. Значение книги девальвируется, обращаются к ней редко и случайно. В результате гуманитарный фундамент общения людей разрушается, а вместе с этим общество начинает культурно и духовно деградировать, что мы сейчас и наблюдаем.

Высказав эти идеи, я предложил сравнить, как священная книга формирует новую культурную традицию с тем, как попадая в самиздат, книги начинали формировать свободное от идеологических догм новое культурное сознание. На мой взгляд, тут прослеживается один и тот же культуропорождающий механизм воздействия книги на сознание людей.