nikolai_karpitsky (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
nikolai_karpitsky) wrote2006-03-22 01:11 am
nikolai_karpitsky) wrote2006-03-22 01:11 am
Страх смерти
Страх смерти не следует смешивать с инстинктом самосохранения. Последний присущ всякому человеку, в то время как мировоззренческий страх смерти – это культурная установка современного европейца, которую не знают на Востоке, и не знали в дохристианской Европе. Индуса больше пугала бесконечность перерождений, нежели окончательное исчезновение, древнего грека – неопределенность посмертного существования. Страх смерти как страх полного и окончательного уничтожения возник в результате секуляризации христианской культуры в Новое время, и до христианства его просто не могло быть. Даже древние материалисты не могли себе представить полного уничтожения человека, для них смерть означала возвращение в естественное природное состояние. Лишь после христианства, когда жизнь человека приобрела абсолютное значение, могла возникнуть идея, что гибель человека – это абсолютная трагедия, окончательное уничтожение жизненного мира человека.
Но отсутствие страха смерти не отменяет инстинкт самосохранения, являющийся источником естественной эмоциональной реакции на опасность для жизни. Таким инстинктом обладает в равной степени и современный человек, и индус, и древний грек независимо от того, как они относятся к смерти. Однако наивно считать, что такой эмоциональный страх порождает веру в загробный мир, ведь когда идет борьба за жизнь, не остается времени для создания мировоззренческих систем. Причина убежденности в посмертном существовании не в страхе, а в априорной интуиции, которая раскрывается в истории культуры.
Вся история человеческой культуры говорит о том, что смерть – это такое изменение сознания, когда мы теряем способность общаться с живущими, и то, что накоплено в душе при жизни, проецируется вовне, формируя картину загробного мира. Разрушительные наклонности души после смерти более не сдерживаются ничем, воплощаясь в том, что называется адом. Иногда ад наступает уже при жизни, когда душевнобольной изолируется в собственном мире. Это не наказание, но психологическая закономерность, которую необходимо понимать, чтобы ее преодолеть. Путь преодоления – в обретении свободы, как от внешних обстоятельств, так и от внутренних психологических факторов. Потому к смерти следует относиться ответственно, но без страха. Это важный этап, через который каждому придется пройти.
Но отсутствие страха смерти не отменяет инстинкт самосохранения, являющийся источником естественной эмоциональной реакции на опасность для жизни. Таким инстинктом обладает в равной степени и современный человек, и индус, и древний грек независимо от того, как они относятся к смерти. Однако наивно считать, что такой эмоциональный страх порождает веру в загробный мир, ведь когда идет борьба за жизнь, не остается времени для создания мировоззренческих систем. Причина убежденности в посмертном существовании не в страхе, а в априорной интуиции, которая раскрывается в истории культуры.
Вся история человеческой культуры говорит о том, что смерть – это такое изменение сознания, когда мы теряем способность общаться с живущими, и то, что накоплено в душе при жизни, проецируется вовне, формируя картину загробного мира. Разрушительные наклонности души после смерти более не сдерживаются ничем, воплощаясь в том, что называется адом. Иногда ад наступает уже при жизни, когда душевнобольной изолируется в собственном мире. Это не наказание, но психологическая закономерность, которую необходимо понимать, чтобы ее преодолеть. Путь преодоления – в обретении свободы, как от внешних обстоятельств, так и от внутренних психологических факторов. Потому к смерти следует относиться ответственно, но без страха. Это важный этап, через который каждому придется пройти.