nikolai_karpitsky (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
nikolai_karpitsky) wrote2006-03-17 03:07 pm
nikolai_karpitsky) wrote2006-03-17 03:07 pm
Entry tags:
Практика постижения неописуемого
Мир, в котором человек живет – это всего лишь один из бесчисленных вариантов мироописания неописуемого самого по себе мира. Каждое из мироописаний мнимо по отношению к другому и образует «параллельный мир». Миров столько, сколько может быть различных описаний, т.е. бесконечное множество. Одномерный человек замкнут внутри собственного мироописания. Многомерный человек может сосуществовать одновременно в разных мироописаниях. Однако сколько бы параллельных миров он ни открывал, все равно он остается в границах определенных представлений, пусть и существенно расширенных. Постижение неописуемого мира самого по себе не достигается простым переходом в иное мироописание. Также никуда не ведет простой отказ от всех ценностей, архетипов и принципов мироописания. Человек не может выйти за пределы собственных пониманий и знаний путем отрешения от них – это то же самое, как если бы он пытался что-то разглядеть, просто закрывая глаза. В связи с этой оптической аналогией можно привести упражнение, описанное у К.Кастанеды. Благодаря этому упражнению, неописуемое раскрывается в зрительном опыте.
Нужно скосить глаза так, чтобы зрительное изображение раздвоилось. Каждое из получившихся изображений будет мнимым по отношению к другому, но, тем не менее, они воспринимаются вместе. Эти изображения несовместимы, но существуют благодаря взаимопереходу между ними, т.е. «переходу в мнимость». Если каждое из этих изображений подчинено определенным априорным принципам структурирования восприятия, то переход в мнимость не содержит в себе никаких предзаданных априорных принципов – это прямое соприкосновение с неописуемым миром самим по себе. Поэтому восприятие неописуемого достигается сосредоточением на промежуточной области между двумя изображениями.
Описанный принцип перехода в мнимость обнаруживается в буддийской школе шуньявада, а в своем предельном раскрытии – в тоже буддийских школах хуаянь и чань.
Начальная ступень понимания махаяны: все есть пустота. Достаточно сосредоточиться на таковости (т.е. на моменте самом по себе безотносительно к прошлому, будущему и причинности), и все качествования исчезают.
Следующая ступень понимания: мир явлений и пустота раскрываются как равноправные позиции причинной обусловленности и таковости, которые не отрицают и не обуславливают друг друга. Ни одну из позиций нельзя абсолютизировать: нельзя сказать, и что мир реален, и что мир нереален. Буддисты не утверждают, каким является мир сам по себе, они лишь правдиво описывают, как воспринимается мир с определенной позиции, причем предлагют не быть привязанным к этим позициям. Неописуемый мир сам по себе дан не в одном из описаний, а в акте перехода от одного описания к другому. Он и есть и «мадхьяма» - серединный путь между описаниями мира.
В чань-буддизме раскрывается опыт несвязанности не только позициями таковости и причинной обусловленности, но и вообще любыми другими априорными принципами и возможными мироописаниями. Однако сама темпоральность жизни уже обладает собственной априорной структурой, вопрос лишь в том, является ли эта структура единственно возможной? Ответ содержится в самом опыте просветления, упраздняющем всякое препятствие между полнотой всеведения и повседневным сознанием. В полноте всеведения нет ни прошлого, ни будущего, есть только настоящий момент, и в нем есть все. Это особое переживание темпоральности, при котором отдельные моменты не распределяются последовательно, но соприсутствуют друг в друге, раскрываясь в событии «теперь» как всеведение без прошлого.
Во всеведении все моменты переживаются в любой своей соотнесенности, а значит, они могут переживаться и в последовательности как в обыденном сознании. Одно не препятствует другому. Таким образом, повседневное сознание тождественно всеведению. Поэтому для достижения просветления нет необходимости перестраивать обыденное восприятие, достаточно спонтанного осознания того, что изначально оно и есть всеведение.
Но и это всеведение еще не является окончательным просветлением, потому как оно еще не открывает неописуемый мир сам по себе. Безгранично раздвигая пределы восприятия жизни, всеведение еще не отменяет их. Настоящее просветление раскрывается в опыте несвязанности ни повседневным сознанием, ни всеведением. Только в этой точке перехода от повседневности к всеведению и от всеведения к повседневности происходит реальное соприкосновение с неописуемостью самой по себе. Иначе говоря, когда скашиваешь глаза, смотреть надо не на возникшее в результате этого удвоенное изображение, а на то, что между изображениями. И полнота всеведения не должна отвлекать от этого.
Современный обыватель стремится к простоте картины мира. Он не только не переносит сосуществования двух разных мироописаний, но и свою картину мира стремится упростить так, чтобы в ней не могло появиться ничего нового и непредсказуемого, подменяя для этого априорную структуру мироописания примитивной идеологией. Многомерный человек может присутствовать в разных мироописаниях, совмещая в своем переживании различные опыты, которые мнимы по отношению друг к другу. Постижение неописуемого раскрывается не в самой способности переходить в иное мироописание, и не в отказе от принципов мироописания, а в несвязанности мироописаниями, когда все миры раскрываются в полноте и равновесии, не препятствуя свободному течению сознания.
Однако не всякий, кто объявляет себя свободным от мироописания, действительно просветлен. Перед нами может оказаться и умственный слепец. Если человек имеет опыт неописуемого, то он способен его почувствовать не только в своем, но и в чужом опыте, в том числе и в опыте, который дан Свыше. Я имею в виду христианское Откровение, которое трансцендентно миру, и поэтому не укладывается ни в какое описание.
Существуют различные традиции христианства, каждое из которых по-своему описывает неописуемое, при этом само по себе это неописуемое Откровение мистично присутствует в каждой из этих традиций. Человек, который христианином не является, видит в нем только загнанную в описание историческую составляющую. Однако если этот человек имел опыт прорыва к неописуемому, то, даже не будучи христианином, он распознает в христианской традиции присутствие этого неописуемого трансцендентного начала. Поэтому среди не-христиан есть просветленные, которые прикоснулись к неописуемому без помощи Откровения Свыше. Но среди них не существует тех, кто высокомерно или брезгливо относится к христианству. Верно и обратное.
Нужно скосить глаза так, чтобы зрительное изображение раздвоилось. Каждое из получившихся изображений будет мнимым по отношению к другому, но, тем не менее, они воспринимаются вместе. Эти изображения несовместимы, но существуют благодаря взаимопереходу между ними, т.е. «переходу в мнимость». Если каждое из этих изображений подчинено определенным априорным принципам структурирования восприятия, то переход в мнимость не содержит в себе никаких предзаданных априорных принципов – это прямое соприкосновение с неописуемым миром самим по себе. Поэтому восприятие неописуемого достигается сосредоточением на промежуточной области между двумя изображениями.
Описанный принцип перехода в мнимость обнаруживается в буддийской школе шуньявада, а в своем предельном раскрытии – в тоже буддийских школах хуаянь и чань.
Начальная ступень понимания махаяны: все есть пустота. Достаточно сосредоточиться на таковости (т.е. на моменте самом по себе безотносительно к прошлому, будущему и причинности), и все качествования исчезают.
Следующая ступень понимания: мир явлений и пустота раскрываются как равноправные позиции причинной обусловленности и таковости, которые не отрицают и не обуславливают друг друга. Ни одну из позиций нельзя абсолютизировать: нельзя сказать, и что мир реален, и что мир нереален. Буддисты не утверждают, каким является мир сам по себе, они лишь правдиво описывают, как воспринимается мир с определенной позиции, причем предлагют не быть привязанным к этим позициям. Неописуемый мир сам по себе дан не в одном из описаний, а в акте перехода от одного описания к другому. Он и есть и «мадхьяма» - серединный путь между описаниями мира.
В чань-буддизме раскрывается опыт несвязанности не только позициями таковости и причинной обусловленности, но и вообще любыми другими априорными принципами и возможными мироописаниями. Однако сама темпоральность жизни уже обладает собственной априорной структурой, вопрос лишь в том, является ли эта структура единственно возможной? Ответ содержится в самом опыте просветления, упраздняющем всякое препятствие между полнотой всеведения и повседневным сознанием. В полноте всеведения нет ни прошлого, ни будущего, есть только настоящий момент, и в нем есть все. Это особое переживание темпоральности, при котором отдельные моменты не распределяются последовательно, но соприсутствуют друг в друге, раскрываясь в событии «теперь» как всеведение без прошлого.
Во всеведении все моменты переживаются в любой своей соотнесенности, а значит, они могут переживаться и в последовательности как в обыденном сознании. Одно не препятствует другому. Таким образом, повседневное сознание тождественно всеведению. Поэтому для достижения просветления нет необходимости перестраивать обыденное восприятие, достаточно спонтанного осознания того, что изначально оно и есть всеведение.
Но и это всеведение еще не является окончательным просветлением, потому как оно еще не открывает неописуемый мир сам по себе. Безгранично раздвигая пределы восприятия жизни, всеведение еще не отменяет их. Настоящее просветление раскрывается в опыте несвязанности ни повседневным сознанием, ни всеведением. Только в этой точке перехода от повседневности к всеведению и от всеведения к повседневности происходит реальное соприкосновение с неописуемостью самой по себе. Иначе говоря, когда скашиваешь глаза, смотреть надо не на возникшее в результате этого удвоенное изображение, а на то, что между изображениями. И полнота всеведения не должна отвлекать от этого.
Современный обыватель стремится к простоте картины мира. Он не только не переносит сосуществования двух разных мироописаний, но и свою картину мира стремится упростить так, чтобы в ней не могло появиться ничего нового и непредсказуемого, подменяя для этого априорную структуру мироописания примитивной идеологией. Многомерный человек может присутствовать в разных мироописаниях, совмещая в своем переживании различные опыты, которые мнимы по отношению друг к другу. Постижение неописуемого раскрывается не в самой способности переходить в иное мироописание, и не в отказе от принципов мироописания, а в несвязанности мироописаниями, когда все миры раскрываются в полноте и равновесии, не препятствуя свободному течению сознания.
Однако не всякий, кто объявляет себя свободным от мироописания, действительно просветлен. Перед нами может оказаться и умственный слепец. Если человек имеет опыт неописуемого, то он способен его почувствовать не только в своем, но и в чужом опыте, в том числе и в опыте, который дан Свыше. Я имею в виду христианское Откровение, которое трансцендентно миру, и поэтому не укладывается ни в какое описание.
Существуют различные традиции христианства, каждое из которых по-своему описывает неописуемое, при этом само по себе это неописуемое Откровение мистично присутствует в каждой из этих традиций. Человек, который христианином не является, видит в нем только загнанную в описание историческую составляющую. Однако если этот человек имел опыт прорыва к неописуемому, то, даже не будучи христианином, он распознает в христианской традиции присутствие этого неописуемого трансцендентного начала. Поэтому среди не-христиан есть просветленные, которые прикоснулись к неописуемому без помощи Откровения Свыше. Но среди них не существует тех, кто высокомерно или брезгливо относится к христианству. Верно и обратное.